Уважаемый избранный президент:

В последние дни перед инаугурацией мы подумали, что стоит прояснить, как мы видим отношения между вашей администрацией и журналистами.

Вряд ли вас удивит, что мы считаем эти отношения напряженными. Недавние сообщения, что ваш пресс-секретарь собирается убрать из Белого дома кабинеты для журналистов — последнее подтверждение того, что продолжалось всю предвыборную кампанию. Вы запрещаете новостным организациям писать о вас. Вы оскорбляете и угрожаете в твиттере отдельным репортерам и поощряете такое же поведение своих сторонников. Вы выступали за более суровые законы о клевете и угрожали многочисленными исками, которые так и не материализовались. Вы избегали прессу, когда была такая возможность, и нарушали принятые правила работы в пуле Белого дома и на пресс-конференциях. Вы высмеивали журналиста, который написал что-то, что вам не понравилось, за то, что он инвалид.

Все это, конечно, ваш выбор, и в какой-то степени ваше право. Хоть конституция и защищает свободу прессы, она не диктует, как именно президент должен ее блюсти. О регулярных пресс-конференциях в ней ничего не говорится.

Вы можете устанавливать правила для общения с прессой, но и мы тоже можем устанавливать свои. В конце концов, эфирное время и дюймы колонок, на которые вы хотите повлиять, принадлежат нам. Мы, а не вы, решаем, как лучше работать для наших читателей, слушателей и зрителей. Отнеситесь к тому, что написано ниже, как к основе для ожиданий от прессы в ближайшие четыре года.

Доступ предпочтителен, но не критичен. Вы можете решить, что давать доступ журналистам к администрации Белого дома невыгодно. Мы думаем, что это будет ошибкой, но, опять же, это ваше право. Мы очень хорошо находим альтернативные способы добывать информацию; в действительности, лучшие репортерские работы во время предвыборной кампании выпустили издания, которым запретили доступ на ваши встречи. Говорить журналистам, что они не получат доступ к чему-то — не то поведение, которое мы предпочитаем, но это приятный вызов.

«Не под запись» и другие базовые правила — наши, а не ваши. Мы можем согласиться говорить с некоторыми чиновниками не под запись, а можем и нет. Мы можем пойти на брифинг для ознакомления или на встречу не для печати, но можем и пропустить их. Это наш выбор. Если вы думаете что журналисты, которые не согласятся на ваши правила, не смогут добыть материал, смотрите выше.

Мы решаем, сколько давать эфира вашим представителям. Мы будем добиваться того, чтоб получить вашу точку зрения, даже если вы нас от себя оградите. Но это не значит, что мы дадим эфир или газетную полосу людям, которые регулярно искажают истину или манипулируют ей. Мы укажем, когда они будут так поступать, и оставляем за собой право в наиболее вопиющих случаях запретить им появляться в наших изданиях.

Мы верим, что есть объективная правда, и будем проверять вас. Если вы или ваши представители говорят или твитят заведомую ложь, мы неоднократно заявим об этом. Мы занимаемся фактами, и у нас нет обязательств повторять ложные утверждения; если вы или ваши представители что-то сказали, это может быть новостью, но новостью же будет и тот факт, что это заявление не выдерживает никакой критики. Оба этих аспекта равнозначны.

Мы будем пристально следить за правительством. Вы и ваш кабинет сидите в Белом доме, но правительство США — обширная структура. Мы отправим корреспондентов во все органы власти, приставим их к различным федеральным агентствам, найдем источники среди чиновников. Результат будет такой: пока вы будете пытаться контролировать, что сообщают из Западного Крыла (часть Белого дома, где расположен кабинет президента США — прим. «Медузы»), мы будем держать руку на пульсе того, как ваши решения исполняются.

Мы зададим себе еще более высокие стандарты, чем прежде. Мы считаем, что именно вы ответственны за крайне серьезный и масштабный политический раскол в медиа. Ваша кампания его породила, и это серьезный сигнал нам для пробуждения. Мы должны вернуть себе доверие. И мы вернем его с помощью бесстрашной и точной репортерской работы, признания ошибок и следования максимально строгим этическим нормам, которые мы сами себе установим.

Мы будем работать вместе. Вы попытались разделить прессу и использовать соперничество репортеров для разжигания семейных ссор. Этому настает конец. Мы теперь понимаем, что задача по освещению вашей работы требует, чтобы пресса работала вместе и помогала друг другу, когда это возможно. Так что когда вы затыкаете или игнорируете журналиста на пресс-конференции, потому что он сказал что-то вам неприятное, вы столкнетесь с единой командой. Мы будем работать вместе над материалами, когда это будет нужно, и будем уверены, что мир услышит о важнейших работах наших коллег. У нас, конечно, останутся разногласия, мы будем вести важные споры об этике, такте или добросовестности критики. Но эти споры будут нашими от начала до конца.

Мы играем вдолгую. В лучшем случае вы останетесь на своей работе восемь лет. Мы своей занимаемся столько, сколько существует государство, и наша роль в этой великой демократии признавалась и усиливалась не раз. Вы заставили нас вновь подумать о самых фундаментальных вопросах: кто мы такие и зачем мы здесь. За это мы вас благодарим.

Счастливой инаугурации.

Пресс-пул Белого дома. 

Перевод: «Медуза»