Два года назад я смотрел фильм (даже язык не повернется назвать его не профессиональным, а любительским, так здорово сделан), созданный в форме дневника — двое замечательных ребят из Харькова хотели попасть на Кубу, из США их туда не пустили, они арендовали машину, и проехались от Восточного побережья к Западному, по пути снимая, монтируя, рассказывая обо всем, что видели. Было много интересных городов, историй, все очень живо — но больше всего меня потряс Детройт. Автомобильная столица США, Великие озера, город баскетбольной команды «Детройт Пистонс», книга «Колеса» Артура Хейли — это мое представление было об этом городе. В фильме я увидел картину после апокалипсиса — в центре города стоят пустые заброшенные небоскребы, бизнес центры, пустые дома, там никто уже давно не живет, заброшенное здание вокзала — картина просто ужасная. Оставшаяся жизнь переместилась либо в пригороды, либо на окраины, которые стали своеобразным гетто — со своими законами, чужие там не ходят, с отказом полицейских приезжать туда на вызовы, с тем же огромным количеством пустых домов. Этот город фактически уже мертв — я никогда такого не видел. На пике численность жителей Детройта составляла 1 850 000 человек, сейчас это 680 000, и люди продолжают уезжать.

Я смотрел этот фильм в Донецке, в компании своих друзей, в уютном «Кинокульте» — камерном кинотеатре в центре Донецка. Сейчас «Кинокульт» закрыт, друзья практически все из Донецка уехали, а Донецк превращается в Детройт.

С Донецком произошло то же самое, что в свое время с Детройтом — город покинули деньги. Самая обеспеченная часть жителей Донецка его покинула, и, очевидно, возвращаться не собирается — это и опасно, и бесперспективно, и бессмысленно — как бы ни хотелось вернуться. И это начало конца — гораздо более скоротечного, чем в Детройте — там исход был постепенным, начиная с конца 50-х годов прошлого века, в Донецке все это скоротечно, практически мгновенно, и результат, соответственно, будет более ужасен.

Говорить о том, что Донецк воскреснет, как Феникс из пепла, что и не такое переживали — бессмысленно, и совершенно некорректно — такой ситуации точно не было. Дело ведь не в разрушенной инфраструктуре — за исключением аэропорта она не пострадала настолько, чтобы требовала немыслимых усилий по восстановлению — и она, конечно, будет восстановлена. Вопросов нет — приезжай, живи, свет есть, вода есть, продукты найдешь в магазине. Но дело в том, что в обозримой перспективе Донецк перестал существовать как деловой, административный центр Донецкой области, место сосредоточения финансовых потоков, источник рабочих мест и заработка для людей — чего никогда раньше не было, даже после Великой Отечественной войны.

Очевидно, что в обозримой перспективе Донецк никто не будет освобождать/захватывать (нужное подчеркнуть), а потому, для того, чтобы понять, что будет дальше — достаточно посмотреть на то, что сейчас.

Центр города пустой. В многоэтажках остались те бабушки (наши мужчины умирают много раньше), которым некуда было уехать, которые не захотели уезжать. На улицах вооруженные люди, машины с включенной аварийкой, из окон которых торчат стволы. Закрыты магазины — практически все непродовольственные, и многие продовольственные. Закрыты кафе. Закрыты бизнес-центры, развлекательные центры. Закрыты банки. Нет органов государственной власти, милиции, не работают суды, налоговая, ничего. Не работают школы. Не работают высшие учебные заведения.

И, собственно говоря, так и будет. Поскольку никаких оснований думать, что все это появится — нет. Расхожая фраза — деньги любят тишину. Сейчас любой житель Донецка вам скажет, что он любит не тишину, а шум живого, родного города — когда пьяная компания за окном, орущая ночью в колодце двора молодежь — которую раньше за это ненавидел — покажутся самыми родными и сладкими звуками, потому что они про мир, про будущее, про обычную обыденность — без войны. Без узнавания залпов «Градов», орудий большого калибра, минометов, автоматных очередей — или взрывов и вибраций, когда где-то рядом попадание. Для того, чтобы услышать привычные, родные звуки большого города, из Донецка нужно уезжать.

Из Донецка уехал весь бизнес, который мог уехать. В этом нет политики — бизнес может существовать только там, где есть понятные, предсказуемые правила игры, где можно строить планы на будущее, будучи уверенным в настоящем. И в Донецке будет только тот бизнес, который приносит деньги. Тот, который не приносит — его просто не будет. И никакое прекращение обстрелов его не вернет — если он не будет приносить прибыль. Равно как люди могут жить только там, где есть школы для детей, где есть работа.

Итак, какой же бизнес будет существовать в Донецке? Если даже отбросить термин «опасность» — про «отжимы», и людей с оружием, допустим, что их нет. Все в итоге скатывается в наличный оборот, и полностью серую сферу экономики. Продукты питания — в основном на рынках, и в немногочисленных оставшихся магазинах (остальные будут закрываться из-за нерентабельности — падения спроса). Одежда, непродовольственные товары — при большом числе людей (а несколько сотен тысяч людей — это много) на это будет спрос — тоже в основном на рынках. Пожалуй, все.

Что же умрет, или уже умерло? Что не вернется? Крупный бизнес, управляющие компании. Все сотрудники либо переведены в другие города, либо сокращены. Все, что географически не привязано к региону (IT-компании), уехало. Умрут (умерли) сетевые магазины. Крупные торговые центры — я даже не говорю про «опасно» — нет спроса. Постепенно будут закрываться крупные супермаркеты — опять же, это просто потеря денег, никто не будет работать в убыток. Кафе и рестораны. Они просто не нужны. Убито строительство. Полностью. Есть еще «мелочи» вроде автосалонов. Магазины по продаже бытовой и компьютерной техники — первые совсем умрут, не только из-за сокращения спроса, но и потому что в работают в правовом поле Украины, вторые на порядок сократятся — опять же, из-за спроса. Список можно продолжать.

Вся созданная в Донецке инфраструктура совершенно избыточна для того количества людей и денег, которые там остались — вот вам Детройт. Именно по этой причине эта инфраструктура будет умирать вместе с городом. Сейчас все эти прекрасные новострои в центре города, все эти таун-хаусы, частные дома — имеют скорее отрицательную стоимость, потому что предполагают также ежемесячные расходы на коммунальные услуги, а сами квартиры мало того, что некому продать — это еще и невозможно, а жить там нельзя.

И в центре всего этого, словно памятник прошедшим временам и былому величию, как пирамида Хеопса, будет какое-то время возвышаться пока еще прекрасная, и никогда в будущем не востребованная «Донбасс — Арена». Она будет стоять долго, ветшая, глядя на некогда молодой, буйный, бурлящий энергией город, покрываясь граффити и морщинами постепенно разрушаемого остекления — разрушаемая неизбежно, как выжигаются кнопки в лифтах многоэтажек.