Уже задолго до шлагбаума лагеря интернациональных беженцев начинают постепенно пропадать признаки немецкого города в поселении им. Ганхофер в Регенсбурге. Даже луковичные главы католических церквей и грубо заштукатуренные стены домов с маленькими окнами на баварский манер не в силах противостоять чудной измененной картине улиц... Тысячи насильно привезенных и сбежавших от народной демократии украинцев создали из домов, садов и дорог копию своей восточной родины, ухоженный и охраняемый район, который дарит им иллюзию жизни где-то там на Дону, Днепре или Донце. Смех слышен на этих улицах и в этих домах не часто. Бегство, бедность, нищета, страх, преследования и лишения отпечатались на лицах украинцев. Сдержанно и осторожно изучают их глаза каждого новопришедшего чужого.

Их многовековая борьба за собственное существование взрастила в них недоверие. То, что им пришлось вытерпеть, они рассматривают как жертву, которую их обязала принести их Родина. Один маленький шаг на пути к независимости. Время от времени родина посылает им послание: тяжеловооруженные отряды украинской партизанской армии (УПА) прорываются из района боевых действий до границы американской зоны Германии. Тогда изгнанники воспревают духом, и западный мир узнает, что за железным занавесом один свободолюбивый народ успешно борется против своих поработителей.

«Прежде, чем мы начнем говорить, посмотрите на эти фотографии,» — говорит мускулистый украинец среднего роста, в чьей скромной комнате мы сидим. Ему 24 года. Он — командир УПА, которому это движение сопротивления доверило один из таких рейдов на Запад. В церковной метрической книге его общины записано его гражданское имя, но оно давно потеряло свое значение. Его товарищи называют его «Беркут», горный орел.

Фотографии замусолены. Партизаны в лесу, партизаны с оружием и без, партизаны на коленях во время церковной службы на лесной поляне, партизаны в почетном карауле у гроба своих товарищей, партизаны в бою в зарослях и кустах. Есть даже несколько фотографий смеющихся девушек. «Не подумайте, что это — сентиментальные картинки», — говорит Беркут: «Эти девушки борятся наравне с мужчинами, они такие же партизаны, как и мы. Они носят оружие, и в бою они ведут себя молодцом».

Вот групповая фотография, мундиры и оружие представляют собой гремучую смесь из чешских, русских и польских экипировок. «Мы все это должны добывать.» — говорит Беркут: «Никто нам не поможет, если мы не сделаем это сами. Все боеприпасы, которые мы расходуем, мы должны восполнять, забирая их у других. Но Вы знаете: откуда бы ни были все эти шапки- на всех есть Трезубец, изображение на гербе свободных украинцев. По этому символу можно понять, что мы не бандиты, а регулярная армия. Мы в униформе, и у нас есть знаки различия. Наша военная организация присутствует по всей стране, и бывает численностью от отряда до полка. Хотя мы пишем как можно меньше, наша разведка работает прекрасно. Если нужен полк, он будет готов. То, что мы боремся как партизаны, связано с соотношением сил: у оккупантов есть мощное оружие, у нас его нет. Но нам оно и не нужно, потому что мы ведем борьбу в лесах. И даже несмотря на отсутствие оружия, есть места, куда оккупанты осмеливаются вторгаться только большими группами».

Мы напоминаем, что УПА подозревалась в том, что в ее составе присутствуют немецкие офицеры СС и бывшие отряды власовцев. Голос Беркута выдает легкое раздражение. Против немецкой администрации, против СС, гестапо и полицаев он боролся в 1943 лично. УПА не делает из бывших врагов вдруг друзей.

Власов был советским генералом, который рекрутировал свои отряды из тюремных лагерей в Германии. Ни он, Беркут, ни его товарищи никогда не были солдатами Красной Армии. С 1943 они борятся против любой формы притеснения и порабощения: сначала национал-социалистической, потом большевистской. Хотя в их рядах присутствуют сбежавшие из советского плена немцы, но против немецкой вермахт они никогда ничего и не имели: она вела себя корректно.

С мая 1944 для украинских партизанов существует только один враг: большевики и те, кто с ними заодно. В густых лесных чащах у них есть опорные пункты: под Станиславом (Ивано-Франковск), Стрий, Самбиром, Львовом и на Карпатах. Когда нужно идти в бой, они выходят из своих укрытий. Прежде чем русские могут ответить, они исчезают обратно в лесах. Но УПА не привязана к своим опорным пунктам. Их организация существует по всей стране.

То, что сегодня происходит в Крыму, завтра знают все боевые штабы в лесах. Там у них не только шалаши и землянки, у них есть выстроенные ценой огромных усилий бункеры. От четырех до десяти метров под землей находятся их кладовые, лазареты и казематы. Спецвойска НКВД приложили немало усилий, чтобы выкурить УПА из их гнезд. Им это так и не удалось. От 40 до 60 тысяч превосходно вооруженных советских солдат атаковали леса. Их потери были всегда выше, чем потери защитников.

Но разве не безнадежна эта борьба, которую ведет там повстанческая армия? «Если мы не сможем этого добиться, тогда это придется делать нашим детям», — говорит Беркут: «Цель неизменна: независимая Украина. И безнадежной эта борьба не является ни в коем случае». Украинский народ хочет иметь свободных крестьян, а не колхозы по советским образцам. Потому и пылают колхозы со всем их оборудованием и машинами. Советские приспешники свозят людей в одно место, потому что им нужны рабы для работы. Поэтому на транспорт нападают, а людей освобождают. Вот почему тот или иной немецкий военнопленный обязан этим нападениям своей жизнью. НКВД отлаживает свои опорные пункты в городах, чтобы создать централизованные базы борьбы против партизан. Поэтому опорные пункты взлетают на воздух. А что может лучше привлечь союзников, чем бесстрашный пример?

«Мы хотим, чтобы западный мир знал о нашей борьбе, чтобы он знал, что даже огромная советская военная машина не является неприступной».

В сентябре 1947 Беркут получил приказ, идти со своей группой в поход на Запад: с оружием, как партизаны, как свидетели сопротивления. Кто-то пришел раньше него, кто-то — позже. Пережитое ими в точности совпадает. Два с половиной месяца они были в пути, вели ожесточенные бои, во всех случаях они достигли своей цели.

«У нас нет проблем восполнять наше снаряжение — русские поставляют свое оружие полякам и чехам.» — говорит Беркут: «Живым никто из нас в руки врага не сдается — у нас это приказ и закон».

«Мир узнал о нас. Может быть, мы найдем союзников в этой борьбе. Мы готовы. Мы ждем новых приказов. Может быть, мы скоро вернемся домой». Но разве им никто не помешает, если они устроят свой рейд в обратную сторону? «Нам помешать? Нет. Никто не сможет нам помешать. Мы — партизаны».

Похоже, что им действительно никто не может помешать. Когда поляки выселили украинцев из юго-западной части страны в польскую Восточную Пруссию, один отряд УПА получил приказ защитить своих земляков. Долгое время было тихо вокруг этой группы, которая продиралась сквозь ночные леса на север. Недавно в литовских газетах появились первые сообщения о столкновениях с «антинародными бандами». Так борется УПА, «послами» которой Беркут и его люди пришли на Запад.

Опубликовано 30 сентября 1948

Источник: Aufstand hinter dem Eisernen Vorhang
Перевод: Irina Schlegel