Одним из аспектов кризиса в Украине, который должны понять и Россия, и Запад, является то, что остальному миру, судя по всему, этот кризис относительно неинтересен. Хотя Запад, наряду с Японией, может рассматривать данный кризис в качестве вызова глобальному порядку, большинство других стран не ощущают угрозы в аннексии Россией Крыма или в других ее решениях относительно остальной части Украины. Даже напротив, многие в основном рассматривают этот кризис как неспособность Европы решать свои собственные региональные споры — хотя успешный исход мог бы укрепить глобальное влияние Европы в роли миротворца.

По мере развития кризиса в Украине российские политики и комментаторы говорили о «конце эпохи, которая наступила за окончанием холодной войны», в то время как вице-премьер России Дмитрий Рогозин даже, казалось, приветствовал начало новой холодной войны. Подобное принятие желаемого за действительное основывается на том, что конфликт между Россией и Западом вновь начнет определять всю систему международных отношений и тем самым вернет России ее статус сверхдержавы.

Этого не произойдет. Отсутствие реакции развивающихся держав на кризис в Украине продемонстрировало, что мировая политика больше не определяется тем, что происходит в Европе, даже если там назревает крупный конфликт. Международная система стала настолько многополярной, что теперь неевропейские государства могут следовать собственным интересам, а не чувствовать необходимость стоять на стороне Востока или Запада.

Лишь несколько мировых лидеров сомневаются, что использование Россией силы для подрыва территориальной целостности Украины, изменения ее границ и аннексии Крыма нарушило международное право. Тот факт, что Китай воздержался на голосовании в Совете Безопасности ООН, последовавшем за этими событиями, недвусмысленно сигнализировало том, что его лидеры недовольны политикой Кремля. Однако почти треть членов ООН послали столь же выразительное сообщение, воздержавшись или не приняв участие в голосовании Генеральной Ассамблеи, которое осуждало действия России.

Даже прозападные правительства — в том числе Бразилия, Индия, Южная Африка и Израиль — не были готовы занять чью-то сторону. Индийский журналист Индрани Багчи определил неучастие в голосовании как новую форму неприсоединения.

Цинизм и злорадство также могут играть свою роль. Раджа Мохан, видный индийский стратег, отмечает, что хотя Европа «не перестает читать Азии лекции о достоинствах регионализма», теперь она сама, похоже, не в состоянии справиться со своими проблемами региональной безопасности.

Неявное послание этого нового неприсоединения просто: почему мы должны беспокоиться о территориальных конфликтах в Европе, когда вы, европейцы, не можете решительно действовать в вопросах по Палестине, Кашмиру или относительно территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях? Вместо этого, многие из этих стран призывают Запад к деэскалации кризиса и, как было сказано в официальном заявлении китайского министерства иностранных дел, «проявить сдержанность и воздержаться от повышения напряженности».

Это хороший совет — и не отличается от того, что европейцы советуют другим в подобных ситуациях. Однако, в отличие от других регионов мира, Европа, включая Россию, может гордиться своими организациями безопасности, такими как Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ); Европа должна заставить их работать.

ОБСЕ, например, значительно укрепила бы свой авторитет, если бы благодаря использованию своего широкого спектра дипломатических механизмов (таких как круглые столы и поддержка конституционных реформ) смогла разрядить кризис в Украине и тем самым укрепить европейскую безопасность. Такие действия также создали бы мощный пример институционального регионализма, который мог бы служить в качестве модели урегулирования конфликтов для других стран.

С другой стороны, если Европа будет не в состоянии разрешить кризис в Украине с помощью дипломатии, ее глобальное влияние, безусловно, исчезнет, что в равной степени справедливо и для России. Россия напомнила миру, что можно запугивать своих соседей и красть их территории с помощью грубой силы; однако в глобализованной, многополярной системе самого по себе этого будет недостаточно для сплочения других стран в своих целях. И ЕС, как крайне сложно устроенный бумажный тигр, больше не будет привлекательным.

Страны-члены ЕС совершенно не заинтересованы в том, чтобы позволить своему континенту вновь скатиться к этническому национализму и политике с позиции силы. Поэтому кризис в Украине является одновременно и вызовом, и возможностью. Если Европа хочет оставаться полюсом в многополярной международной системе, она должна доказать, что она может проводить общую внешнюю политику и политику безопасности, особенно в периоды кризисов и конфликтов.

Это означает, что ЕС должен выйти из украинского кризиса с большей приверженностью к общей обороне и совместному планированию в случаях чрезвычайных ситуаций, а также с единой энергетической политикой, которая может обеспечить ему независимость от российской нефти и газа. Однако Европа также должна показать, что она может и будет защищать принципы международных отношений, основанных на соблюдении правил.

Поддержание и укрепление столпов совместной обороны Европы является непростой задачей; однако многосторонние организации безопасности, такие как ОБСЕ, и не предназначены для легких времен. Они предназначены для защиты членов от манипуляций и агрессии, причем такими способами, чтобы иметь глобальную поддержку. В этом смысле главной задачей Европы на данный момент является использовать свои уже значительные стратегические активы.

Фолькер Пертес (Volker Perthes) — Председатель и директор фонда «Наука Политика» (Stiftung Wissenschaft und Politik), немецкого института международной политики и безопасности.

Источник: Europe in a Multipolar World