После взрыва
И президент Порошенко вынужден был это признать: мы, сказал он, не могли не вынести на голосование в Раду поправки в Конституцию, так как взяли на себя в Минске соответствующие обязательства, и их выполнение диктуется соображениями о нашей международной репутации, о сохранении поддержки западных партнеров в противостоянии восточному соседу. И еще дал понять, что об окончательном голосовании во втором чтении не может быть речи, пока полностью не выполнит свои обязательства другая сторона. Дал понять не только украинцам, но и западным (прежде всего, европейским) миротворцам — мы свою часть пути прошли, от нас больше ничего не зависит. Обозначив тем самым и перед ними принципиальную новизну ситуации, в которой им предстоит определиться.
Когда-то невыполнимость минских соглашений должна была стать очевидной, а ставка миротворцев на их выполнение завести в тупик. Позавчерашняя трагедия в Киеве обагрила этот тупик кровью.
В этих соглашениях искусственно примирялись две непримиримые позиции. Российская позиция сохранения «ДНР» и «ЛНР» в Украине с особым статусом, позволящим им проводить политику Москвы в Киеве, и украинская позиция, самого существования этих республик не предполагающая, а уступчивость свою проявляющая лишь в согласии на особый режим местного самоуправления в отдельных городах и районах Донецкой и Луганской областей без всяких «ДНР–ЛНР». Эта несогласуемость интересов и целей замазывалась в минских рамочных договоренностях взаимоисключающими формулировками, блокировавшими достижение договоренностей по конкретным вопросам. На что западные миротворцы, повязавшие себя ролью гаранта соблюдения соглашений, закрывали глаза, требуя соглашения выполнять. Под их давлением российская сторона, даже в ответ на санкции, уступчивости не обнаруживала, а украинская уступала и принятые на себя (порой тоже не без давления) обязательства пыталась выполнять.
Киев согласился на участие в переговорной контактной группе представителей боевиков, что поначалу исключал («с бандитами переговоров не ведем»), но вынужден был уступить требованиям Москвы и солидаризировавшихся с ним западноевропейцев.
Киев согласился закрыть глаза на такие нарушения первых минских соглашений, как выбоы в «ДНР» и «ЛНР» 2 ноября прошлого года, как январско-февральское наступление на дебальцевском направлении и признать новую линию размежевания сторон, существенно отличавшуюся (в пользу боевиков) от той, что была обозначена Минском-1.
Киев согласился продолжать переговоры и после того, как другая сторона, вопреки Минску-2, продолжала штурмовать Дебальцево, пока не выбила украинскую армию из города.
И, наконец, украинский президент под давлением европейцев и США согласился внести в текст Конституции поправку относительно статуса неподконтрольных донбасских территорий, что, в конце концов, взорвало ситуацию в самой Украине. Взорвало, потому что стало очевидным: Москву эта поправка все равно не устроит, территориальную целостность страны она не обеспечивает, дорогу из войны в мир не открывает. А почему надо идти на унижение страны, меняя ее Конституцию под диктовку других стран только ради сохранения в их глазах позитивного образа без каких-либо со стороны этих стран обязательств, многие люди не поняли. А поняли ли после телеразъяснений и обещаний Порошенко, прояснится на октябрьских выборах.
В Украине все отчетливее осознается, что минско-нормандский формат себя исчерпал. Но выход из обозначившегося тупика — не в смене формата, как многим кажется. Ибо речь идет об исчерпании самой миротворческой стратегии Запада, изначально ориентированной на примирение непримиримого. Она позволяла временами уменьшать масштабы военных действий и количество жертв, что может быть поставлено ей в заслугу, но она не вела и не ведет ни к миру, ни к даже к устойчивому перемирию. Потому что она поверх интересов и целей сторон, одна из которых хочет получить сателлитов в виде «ДНР» и «ЛНР» в соседней стране, а другая этого допустить не может. И чем дольше Запад будет настаивать, дабы сохранить лицо, на «продолжении минских переговоров», тем больше он лицо это будет терять.
