Украина и Россия обвиняют друг друга в нежелании выполнять одобренные еще в 2014 году Минские мирные договоренности для этого региона. Соединенные Штаты на прошлой неделе обвинили Россию в «дестабилизирующих и разрушительных действиях на Донбассе». Одновременно в последние недели стали раздаваться голоса участвующей в правящей коалиции Социал-демократической партии Германии, требующие отмены санкций, введенных против России из-за ее поддержки пророссийских повстанцев. Федеральный министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер сказал по этому поводу: «При существенном прогрессе возможна поэтапная отмена санкционного инструментария».

Но как, на самом деле, складывается ситуация в районе вооруженного конфликта?

С сентября 2014 года на ОБСЕ — Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе — возложена задача по наблюдению за реализацией так называемых Минских договоренностей, а также заключенного тогда соглашения о прекращении огня вдоль линии фронта.

Александр Хуг (Alexander Hug) является заместителем главы наблюдательной миссии. Этот швейцарец является первым заместителем главы миссии ОБСЕ с момента ее образования.

В своем интервью газете Bild Александр Хуг объясняет запутанную ситуацию, сложившуюся на востоке Украины, а также говорит о том, что должно быть сделано для того, чтобы там, наконец, установился мир.

Bild: Как складывается ситуация в области безопасности с начала 2016 года?

Александр Хуг: Мы начали этот год с небольшого количества нарушений соглашения о прекращении огня. Но с того времени мы наблюдаем неуклонное увеличение количества нарушений в течение всего года, а наибольшее количество нарушений отмечалось во время православной Пасхи в мае. В тот момент мы фиксировали 10 тысяч нарушений в неделю. Затем их количество немного сократилось, но в последние недели их число, в среднем, составляет 8 тысяч. Каждый выстрел, который мы слышим, является для нас нарушением. Вчера мы зарегистрировали всего от 50 до 60 нарушений. Ясно, что ситуация остается неустойчивой. Бывают дни, когда совершается мало нарушений соглашения о прекращении огня, а бывают дни, когда их много. В целом можно говорить о предсказуемой ситуации в регионе.

— Вы часто говорите о том, что стороны продвигаются «навстречу друг другу». Что вы имеете в виду?

— Да, это верно. Вблизи поселка Станица Луганская сначала мы заметили продвижение вперед итак называемой Луганской Народной Республики (ЛНР). Через реку, по которой проходит линия фронта! Они теперь находятся значительно дальше на мосту, но на северной стороне реки (то есть, на украинской стороне, — прим. редакции Bild). В ответ на это Украина в 300 метрах от этого места со своей стороны установила линию контакта. Они теперь видят друг друга, а раньше этого не было. Каждый день тысячи гражданских лиц переходят по этому мосту, подвергая себя, таким образом, большому риску.

— 2 июня один из ваших беспилотников над «Донецкой народной Республикой» (ДНР) был ослеплен в результате электронной атаки на него, а вскоре после этого был сбит ракетой. Кого вы считает ответственным, и какие намерения за этим скрываются?

— Это важный вопрос. Мы сообщили о том, что мы потеряли контроль над этим беспилотником, и даже опубликовали последние видеоматериалы, которые были сделаны с его помощью. На них можно рассмотреть зенитную установку, направленную на наш беспилотник. Местные жители даже рассказали нам о том, что представители так называемой ДНР даже собирали обломки беспилотника. Мы призываем к тому, чтобы было проведено расследование, но пока никакой реакции не последовало.

Проблема, с одной стороны, состоит в том, что те люди, которые могут провести такое расследование (то есть, пророссийские повстанцы, — прим. редакции Bild), не делают этого, а, с другой стороны, проблема в том, что они не дают нам возможности самим расследовать этой инцидент. Эти оба пункта приводят в совокупности к целому спектру проявлений безнаказанности, что является приглашением к совершению еще большего количества подобных действий. Никто не привлекается к ответственности из тех людей, которые использовали зенитную установку и тем самым нарушили Минские договоренности. 1 июня один из беспилотников ОБСЕ заснял российский зенитно-ракетный комплекс типа 9Л33 «Оса». Через день в том же районе был сбит наш беспилотник.

Те люди, которые выводят из строя нашу технику, преследуют лишь одну цель: они хотят спрятать что, что мы не должны видеть. Тот, кто нас ослепляет, совершает нападение на весь процесс наблюдения, и это является препятствием для процесса мирного урегулирования.

— Вчера ОБСЕ опубликовала снимки «высокотехнологичной системы радиоэлектронного подавления» в районе ДНР. Вы делаете это крайне редко. Вы так разозлены на нарушителей договоренности о прекращении огня, что хотите теперь поставить их к позорному столбу?

— А вот теперь должно произойти следующее: те люди, которые разместили там эту установку в нарушении Минских договоренностей, те люди, которые знают, что она находится там, должны это объяснить. Это было бы проявлением доброй воли. Вместо этого в прошлую пятницу мы потеряли еще один беспилотник в том же районе.

— А вы видели такие же установки радиоэлектронной борьбы, воздействие которых приводит к падению ваших беспилотников, на территории, контролируемой украинцами?

— Нет.

— Украина и Россия призывают ОБЕС к расширению своей миссии, и они считают, что наблюдатели ОБСЕ должны присутствовать на линии фронта днем и ночью для снижения уровня насилия. Будете ли вы до такой степени расширять свою миссию?

— Обе стороны взяли на себя обязательство не открывать огонь. Наша задача состоит в том, чтобы документировать выполнение этих обязательств. Наша задача не в том, чтобы останавливать огонь. Обе стороны взяли на себя такое обязательство.

— Но обе стороны считают вас, де факто, миротворцами. Есть ли планы взять на себя эту роль?

— Во-первых, физическое присутствие между сторонами, не является долгосрочным решением. Если мы уйдем, они вновь начнут стрелять. И как долго ОБСЕ должна там оставаться? Это встречный вопрос. Единственное устойчивое решение — это разведение противоборствующих сторон. Пока представители обеих сторон в некоторых местах находятся всего в 50 метрах друг от друга, устойчивого решения не будет.

— Еще один вопрос — это доступ ко всем местам района конфликта. Ваши возможности передвижения существенным образом ограничены.

— Верно то, что наша свобода передвижения ограничена. Но она не постоянно ограничена, и, на самом деле, есть такие места, к которым мы в один день имеем доступ, а в другой день у нас такого доступа уже нет. Большинство ограничений в работе нашей миссии происходит там, где украинское правительство не имеет никакого контроля. Так, например, в течение последних нескольких месяцев на этих территориях было в пять раз больше ограничений, чем в местах, контролируемых Украиной. Те люди, которые ограничивают наше передвижение, не хотят, чтоб мы видели определенные вещи и определенные действия.

— Это в первую очередь относится к контролируемым повстанцами бывшим пограничным переходам, не так ли?

— У нас есть доступ к границе, и мы имеем возможность дойти до границы. Однако на пути к бывшим пограничным переходам нас останавливают на блокпостах, и это означает, что люди на границе знают о том, что мы едем. На самой границе тоже есть ограничения, и часто нам говорят, куда мы можем пойти, а куда нет. Кроме того, нас часто сопровождают. То есть, все то, что мы там видим, в высокой степени контролируется, и такой контроль нельзя назвать независимым.

— В январе газета Bild сообщила о том, что поезда, курсирующие между Россией и оккупированными территориями, перевозят не только продовольствие, но также деньги и оружие. Есть ли у вас дополнительная информация на этот сет?

— Мы, на самом деле, ведем наблюдение в таких узловых железнодорожных станциях как Дебальцево и в других в районе Донецка. Но и там ситуация такая: если нам не разрешают провести наблюдение за обстановкой, то мы и не можем представить картину происходящего. Если вы прочитаете наши сообщения и сравните их с сообщениями о якобы прибывающем оборудовании из Российской Федерации, то вы увидите, что нас часто останавливают и не дают нам возможности добраться до товарных железнодорожным станций.

Этот факт, а также то, что, что нам не дают возможности наблюдать за вокзалами — все это объективная информация, которую политики должны использовать для того, чтобы требовать полного выполнения Минских договоренностей.

— Члены немецкого правительства Зигмар Габриэль и Франк-Вальтер Штайнмайер в течение последних недель подняли вопрос о смягчении антироссийских санкций, введенных в связи с ее влиянием на востоке Украины, если будет достигнут «существенный прогресс» в области реализации Минского мирного процесса. Вы являетесь заместителем главы миссии ОБСЕ и наблюдаете за ситуацией в этом регионе с апреля 2014 года, и вы лучше знаете положение дел на месте. Можно ли говорить о «существенном прогрессе» в выполнении Минских соглашений на востоке Украины?

— Если вы почитаете наши отчеты, то увидите, что нарушения соглашения о прекращении огня происходят постоянно; вы увидите, что гражданские лица продолжают погибать, что продолжают погибать солдаты и боевики и что продолжает разрушаться экономическая инфраструктура. Факты говорят сами за себя. Если вы сравните это с тем, о чем удалось договориться в Минске, то вывод будет очевиден.

Вместе с тем, с начала реализации Минских договоренностей мы отмечаем сокращение жертв среди гражданского населения, а также сокращение использования таких самых страшных видов оружия как многоствольные реактивные установки залпового огня. И другие виды оружия теперь меньше используются, чем это было раньше, а некоторые объекты инфраструктуры удалось отремонтировать. Нельзя сказать, что Минские договоренности ничего не дали, но мы весьма далеки от возможности сказать, что ситуация на востоке Украины нормальная.