Перепосты — да. Комментарии, или ругань на тему «правильно, или не правильно», слов поддержки стрелявшему, погибшему — нет. Тишина. Оглушительная. А это значит, что общество все поняло «верно» и затаилось. «Неизвестные отомстили убийце за смерть побратима», вот что прямо-таки витает в пространстве.

Общество уверено, что продажная система была: Раз — не заинтересована в наказании преступников, применивших огнестрельное оружие против только что демобилизованного военнослужащего украинской армии, и Два — суд Линча —самый справедливый суд в мире.

На самом деле, причин у произошедшего могло быть много. По словам правоохранителей, Бирюков был человеком «дерзким» и, цитирую, «лез в разный криминальный бизнес, включая незаконную добычу янтаря». Его проверяли на причастность к другим преступлениям, к принадлежности к банде и выстрелы, могли быть самым дешевым способом заставить его замолчать. Но общество видит мстителей, потому что проецирует на ситуацию свои ожидания: «Власть продажная — только расстрелы и посадки могут довести революцию до победного конца».

Я не берусь судить что произошло. Не это должно заботить всех нас в данный момент. А те общественные ожидания, которые буквально на наших глазах принимают новую угрожающую по своим последствиям форму. У устоявшегося уже ощущения «сплошной украинской зрады» есть своя концептуальная формула — «Если вы не против них, то вы с ними». Если не сажаете зачинщиков сепаратизма, если не прекращаете торговлю с врагом, если не меняете (искореняете) — значит разделяете, поощряете и поддерживаете и участвуете.

Напомню, что Артема Приходько убили демонстративно, под камеры, в столице страны, которую он защищал от внешней агрессии. И дело не только в том, что нападавшие вели себя так, как будто были уверены в своей безнаказанности. В их безнаказанности было уверено патриотически настроенная часть общества. Стремительный реванш, который мы все наблюдаем, наглость с которой ведут себя в Украине люди, участвовавшие в демонтаже украинского государства, так же открыто на камеры привечавшие оккупанта, а теперь преспокойно перебравшиеся в свободную часть страны, создает у общества уверенность, что «нас теперь можно даже убивать», что неправедное бабло и «злочинна влада» спишут «нашим врагам» все грехи.

Лозунг «Теперь дозволено все» неоновым светом горит над страной. В этой ситуации отмщение — это форма выживания патриотов, последний аргумент в свою защиту. «Они должны бояться, знать, что их найдут и отомстят», «каждого из них правосудие настигнет».

Страна явно разделилась на тех, кто борется за нее и тех, кто борется с теми, кто своим «патриотическим зашкваром» мешают им, как говорил всем известный персонаж, «спокойно жить». Это уже не баррикады. Это окопы, когда каждая из частей уверена, что ее личное выживание зависит от физического устранения другой стороны. Это потенциальные расстрельные списки выпущенные большим тиражом, когда «мы знаем их имена, а им прекрасно известны наши». Общество верит в справедливость, стремится к ней, но уверено, что она достижима только где-то за пределами государства.

Ситуация, в которой одни граждане не доверяют государству, а другие его откровенно пользуют, приводит украино-настроенный народ к мысли, что потребности в государстве нет никакой, что оно несет в себе опасность. Украина и украинское государство сегодня антонимы. Мы уже слышим подобные «громкие политические заявления» украинских политиков и общественников. Ожидания формируются принципами и подкрепляются опытом. В принципе, сегодня мало кто сомневается в неспособности власти, в коллаборации бизнеса, в затаенной жажде отмщения у чиновников и силовиков. Отсюда и мрачные ожидания реванша, и последние надежды на Линч. Вялотекущая украинская Перестройка данное недоверие к государству только подхлестывает.

Сейчас историческим заданием для элит и общества является не просто построение нового государства, но и формирование доверия украинцев к государству, как к общественно значимой идее. Общество должно ощутить в нем насущную потребность, выстроенную на чем-то более устойчивом, чем потребительство, просительство, или хищничество. Тогда оно прекратит защищаться и начнет защищать: права, свободы, институты, образ жизни, и да — систему, которая объединяет все это в одно целое.

Как этого достичь? Все так же. Воспользоваться «помощью недруга» — найти ответ на извечно русский вопрос в украинской его интерпретации. Если «русский либерализм заканчивается на украинском вопросе», то — внимание вопрос — «где для украинцев начинается украинский вопрос?». Найденный ответ и будет означать, что нам удалось расставить моральные, ценностные и ментальные украинские пограничные столбы — то есть завершить один из самых ключевых этапов построения украинского государства — формирование его принципов. Принципы защищать всегда легче. Они, в отличие от мрачных предчувствий четко очерчены и осязаемы.

Лариса Волошина