Почему Запад не может признать, что Украина побеждает?
Когда я посетил Ирак во время войны 2007 года, я обнаружил, что оценки, которые делаются в Вашингтоне обычно отстают от оценок, которые делаются на месте на две-четыре недели. Нечто подобное наблюдается и сегодня. Аналитики и комментаторы нехотя заявляют, что российское вторжение в Украину блокировано, и что война зашла в тупик. Однако, скорее, правда заключается в том, что украинцы побеждают.
Почему же западные аналитики не могут признать этого? Большинство профессиональных исследователей российской армии сначала предсказывали быструю и решительную победу России; затем утверждали, что русские возьмут паузу, извлекут уроки из своих ошибок и перегруппируются; затем пришли к выводу, что русские на самом деле действовали бы гораздо лучше, если бы следовали своей доктрине; а теперь склонны бормотать, что все может измениться, что война еще не закончена и что численный перевес по-прежнему в пользу России. Их провал, как аналитиков, будет еще одним из элементов этой войны, которые стоит изучить в будущем.
В то же время, специалистов по украинской армии — довольно эзотерической специальности — немного, и поэтому Запад склонен игнорировать прогресс, достигнутый Украиной с 2014 года благодаря накопленному с таким трудом опыту и интенсивной подготовке со стороны США, Великобритании и Канады. Украинские военные оказались не только мотивированными и хорошо управляемыми, но и тактически искусными; они объединили легкую пехоту с противотанковым оружием, беспилотниками и артиллерийским огнем и неоднократно побеждали гораздо более крупные российские военные формирования. Украинцы не просто защищают свои опорные пункты в городских районах, но и маневрируют из них и между ними, следуя клаузевицкому постулату о том, что лучшая защита — это щит из хорошо направленных ударов.
Нежелание признать то, что происходит на поле боя в Украине, возможно, частично объясняется тем, что ученые пытаются защитить свои взгляды (даже если они ненавидят сам предмет по моральным соображениям), но в большей степени — тенденцией обращать внимание прежде всего на технологию (у русских есть несколько хороших разработок), численность (в которой они доминируют, хотя только до определенного момента) и доктрину. Российская армия остается в некотором смысле очень мозговитой, и интеллектуалы могут восхищаться элегантным тактическим и оперативным мышлением, не уделяя особого внимания практике. Но война заставляет обратить внимание на человеческое измерение. Например, большинство современных вооруженных сил опираются на сильный кадровый состав сержантского состава. Сержанты следят за техническим состоянием машин и осуществляют руководство тактикой подразделений. Российский сержантский корпус сегодня, как и всегда, слаб и коррумпирован. А без способного сержантского состава даже большое количество технологически сложных машин, развернутых в соответствии с убедительной доктриной, будет в конечном итоге сломано или брошено, а войска попадут в засаду или разбегутся под огнем.
Однако самым большим препятствием для Запада в принятии украинского успеха является то, что за последние 20 лет мы привыкли считать «нашу» сторону неэффективной или некомпетентной. Пришло время забыть об этом и увидеть реальные факты.
Количество доказательств того, что Украина выигрывает эту войну, достаточно велико, если только внимательно изучить имеющиеся данные. Отсутствие успехов российских войск на линии фронта — это только половина картины, хотя здесь вас могут сбить с толку карты с большими красными пятнами, но они отражают не то, что контролируют русские, а те районы, через которые они прошли. Провал почти всех российских воздушных десантов, неспособность уничтожить украинские ВВС и системы ПВО, а также многонедельная парализация 40-мильной колонны снабжения к северу от Киева наводят на размышления. Российские потери ошеломляют — от 7000 до 14000 погибших солдат, в зависимости от источника, что подразумевает (используя простое эмпирическое правило о соотношении таких вещей) минимум около 30 000 человек, выведенных с поля боя в результате ранения, пленения или исчезновения. Это число составляет не менее 15 процентов всех сил вторжения, что достаточно, чтобы сделать большинство подразделений неэффективными в бою. И нет никаких оснований думать, что темпы потерь снизятся — фактически, западные разведывательные службы сообщают о неустойчивом уровне потерь со стороны России в тысячу человек в день.
К этому следует добавить повторяющиеся тактические просчеты, которые видны на видео даже дилетантам: скопление машин на дорогах, отсутствие пехоты, прикрывающей фланги, отсутствие тесно скоординированного артиллерийского огня, отсутствие поддержки с воздуха с вертолетов, паническая реакция на засады. Соотношение уничтоженных и захваченных или брошенных машин 1 к 1 говорит о том, что армия не желает воевать. Неспособность России сконцентрировать свои силы на одной-двух осях атаки или взять крупный город поражает. Также как и ее огромные проблемы в логистике и техническом обслуживании, тщательно проанализированные технически квалифицированными наблюдателями.
Российская армия направила на борьбу более половины своих боевых сил. За этими силами стоит очень мало. Российские резервисты не имеют никакой подготовки (в отличие от Национальной гвардии США, израильских или финских резервистов), и Путин поклялся, что следующая волна призывников не будет отправлена в армию, хотя он вряд ли сдержит это обещание. Раздутые чеченские вспомогательные подразделения сильно пострадали, и в любом случае они не привыкли к общевойсковым операциям и не готовы к ним. Недовольство внутри страны было подавлено, но оно бурлит, когда смелые люди протестуют, а сотни тысяч молодых людей с техническим образованием бегут из страны.
Если Россия и участвует в кибервойне, то это не особенно заметно. Российские подразделения радиоэлектронной борьбы не перекрыли украинские коммуникации. Полдюжины генералов погибли либо из-за плохой защиты связи, либо при отчаянных попытках развязать проблемы на передовой. Есть данные и с другой стороны — никаких украинских капитуляций, никаких заметных паник или развалов подразделений, и очень мало местных квислингов, а более крупные русофильские рыбы, такие как политик Виктор Медведчук, благоразумно молчат или находятся за пределами страны. Появились сообщения об украинских контратаках и российских отступлениях.
Освещение событий не показывает эти тенденции. Как утверждает Филлипс П. О'Брайен из Университета Сент-Эндрюс, фотографии разрушенных больниц, мертвых детей и взорванных жилых домов точно передают ужас и жестокость этой войны, но не передают ее военных реалий. Выражаясь наиболее резко: Если русские сравняют с землей город и уничтожат его мирных жителей, они, тем не менее не перебьют его защитников, которые будут эффективно защищаться в руинах, чтобы отомстить захватчикам. В конце концов, именно так русские поступили в своих городах с немцами 80 лет назад. В этом отношении выделяется более трезвая журналистика Wall Street Journal — она более аналитична и предлагает подробные репортажи о показательных сражениях, таких как уничтожение русской батальонной тактической группы в Вознесенске.
Большинство комментаторов слишком узко рассматривают этот конфликт, представляя его исключительно как конфликт между Россией и Украиной. Однако, как и большинство войн, он ведется двумя коалициями, в которых воюют в основном, хотя и не исключительно, граждане России и Украины. У русских есть несколько чеченских вспомогательных подразделений, которые так и не продемонстрировали своей эффективности (и которые потеряли своего командира в самом начале), возможно, они получат несколько сирийцев (которые будут еще менее способны интегрироваться в российские подразделения), и найдут не очень серьезного союзника в Беларуси, граждане которой начали саботировать железнодорожные линии и армия которой вполне может взбунтоваться, если ее попросят вторгнуться в Украину.
У украинцев также есть свои помощники — около 15 000 иностранных добровольцев, некоторые из которых, вероятно, бесполезны или опасны для союзников, но другие ценны — снайперы, боевые медики и другие специалисты, воевавшие в западных армиях. Что еще более важно, за ними стоит военная промышленность таких стран, как США, Швеция, Турция и Чехия. Ежедневно в Украину поступают тысячи единиц современного оружия: лучшие в мире противотанковые и зенитные ракеты, беспилотники, снайперские винтовки и все необходимое для войны. Более того, следует отметить, что Соединенные Штаты располагают прекрасными разведданными не только о диспозиции руссих, но и об их намерениях и реальных операциях. Члены американского разведывательного сообщества были бы глупцами, если бы не поделились этой информацией, в том числе в режиме реального времени, с украинцами. Судя по ловкости украинской противовоздушной обороны и развертывания, можно предположить, что они таки не глупцы.
Разговор о тупике, в который зашла война, игнорирует тот факт, что война имеет свою динамику. Чем больше вы преуспеваете, тем больше вероятность того, что вы преуспеете; чем больше вы терпите неудачу, тем больше вероятность того, что вы будете продолжать терпеть неудачу. Нет никаких общедоступных доказательств того, что русские способны перегруппироваться и пополнить запасы в больших масштабах и есть множество доказательств обратного. Если украинцы продолжат побеждать, мы можем увидеть более заметный распад российских подразделений и, возможно, массовую сдачу в плен и дезертирство. К сожалению, российские военные также будут неистово удваивать свои усилия в том, что у них хорошо получается — бомбить города и убивать мирных жителей.
Украинцы внесли свою лепту. Сейчас самое время вооружить их в необходимом масштабе и в срочном порядке, что в некоторых областях мы уже делаем. Мы должны воздействовать на российскую экономику, усиливая давление на российскую элиту, которая, по большому счету, не купилась на странную идеологию «пассионарности» Владимира Путина и параноидальный великорусский национализм. Мы должны мобилизовать официальные и неофициальные агентства, чтобы проникнуть в информационный кокон, в котором правительство Путина пытается изолировать российский народ от новостей о том, что тысячи молодых людей вернутся домой искалеченными, или в гробах, или вообще не вернутся из глупой и плохо проведенной агрессивной войны против нации, которая теперь будет ненавидеть их вечно. Мы должны начать подготовку к суду над военными преступниками и начать называть имена обвиняемых, как во время Второй мировой войны. Прежде всего, мы должны объявить, что будет принят план Маршалла для восстановления украинской экономики, ибо ничто так не укрепит их уверенность, как осознание того, что мы верим в их победу и намерены помочь создать достойное будущее для народа, готового так решительно бороться за свою свободу.
Что касается конечной цели, то она должна определяться пониманием того, что Путин действительно очень плохой человек, но он отнюдь не трус. Когда он захочет съехать с трассы, он даст нам знать. А до тех пор способ закончить войну с минимальными человеческими страданиями — это навалиться на нее.
Элиот Коэн (Eliot A. Cohen), профессор Школы перспективных международных исследований Университета Джонса Хопкинса и председатель кафедры стратегии Арли Берка в CSIS. С 2007 по 2009 год он был советником Государственного департамента.
