Мы не знаем, что он имел в виду, задавая такой вопрос, и в каком контексте этот вопрос был задан. Представители Госдепартамента отметили, что этот вопрос был всего лишь «риторическим приемом».

Если бы Тиллерсон был другим человеком, а мы жили бы в другую эпоху, мы могли бы проигнорировать этот странный комментарий и двигаться дальше. Но прошлый опыт Тиллерсона довольно необычен для госсекретаря. В отличие от всех тех, кто занимал эту должность в последние 100 лет, прежде он не работал в дипломатических, политических и военных структурах. Он всю свою жизнь добывал и продавал нефть. И в этой сфере он добился значительных успехов. Тем не менее никто не знает, сможет ли он изменить свою систему ценностей так, чтобы сосредоточиться на выполнении совершенно иной задачи, заключающейся в продаже гораздо менее вещественного товара — американских ценностей — ради максимизации еще менее вещественного дохода — американского влияния.

Совершить такой переход труднее, чем может показаться на первый взгляд: в отличие от денег ценности и влияние невозможно измерить. Их нельзя достичь путем сокращения издержек и повышения эффективности производства. Их невозможно продвигать при помощи тактики корпоративного PR. Во время своей первой поездки в Азию, к примеру, Тиллерсон отказался взять с собой обычную группу журналистов (которые, надо отметить, сами оплачивают свои перелеты), мотивировав это тем, что, если он возьмет с собой меньше людей, он сможет воспользоваться самолетом поменьше и вернуться быстрее. Если бы он до сих пор руководил крупной компанией, это было бы отличное решение. Но для госсекретаря это стало досадной ошибкой. Авторитарные правители по всему миру увидели в этом еще одно подтверждение того, что администрация Трампа стремится подорвать основы журналистики, а американцы узнали об этом визите госсекретаря в Азию меньше, чем следовало, поскольку его освещали в основном иностранцы.

Таким образом, вопрос Тиллерсона — являлся ли он исключительно риторическим приемом или чем-то еще — требует ответа. Этот ответ — да, американских налогоплательщиков должна волновать Украина. И причины этого не ограничиваются причинами, которые глава нефтяной компании может счесть вескими и разумными.

Почему? В данном случае объяснение невозможно свести к коротким основным тезисам или к графику, и его невозможно представить в цифрах. Я даже не уверена, что его можно изложить в нескольких абзацах, но я попробую. Вторжение России в Украину и аннексия Крыма в 2014 году стали откровенной атакой на принцип неприкосновенности границ в Европе. Именно принцип неприкосновенности границ превратил Европу — континент, страдавший от бесконечных кровавых конфликтов, — в безопасный и мирных торговый альянс во второй половине XX века. Коллективное решение европейских стран отказаться от агрессивного национализма, открыть свои внутренние границы и забыть о территориальных амбициях сделал Европу мирной и богатой.

Это также обогатило и укрепило позиции США. Американские компании поддерживают с Европой деловые отношения, приносящие им миллиарды долларов. Американские лидеры уже много лет могут рассчитывать на поддержку Европы в экономических, политических, научных и других вопросах. Этот альянс не идеален, но этот необычный альянс сохраняется благодаря общим ценностям и общим интересам. Если Украина — страна с населением в 43 миллиона человек — наладит прочные связи с Европой, она тоже сможет стать частью этой зоны мира, торговли и коммерции.

После вторжения России в Украину агрессивная, почувствовавшая свою силу Россия все сильнее угрожает безопасности и процветанию Европы, а также альянсу Европы и США. Россия поддерживает антиамериканских, антинатовских и антидемократических политических кандидатов по всей Европе. Россия пытается найти деловых и политических союзников, которые будут продвигать интересы ее компаний и закрывать глаза на ее коррумпированность. В долгосрочной перспективе такая политика угрожает деловым и политическим интересам США в Европе и по всему миру.

Однако стоит признать, что невозможно сделать такие расчеты и составить такие графики, которые позволили бы подтвердить эти выводы. Я не могу предложить ничего, что могло бы убедить главу корпорации и ее акционеров. То, что мы «инвестировали» в Украину — кредиты Международного валютного фонда (МВФ) и иная помощь — в ближайшее время не принесет нам существенные дивиденды. Чтобы понять ценность безопасной, прозападной Украины, нужно понимать ценность альянса, который существует уже почти 70 лет. А чтобы сохранить этот альянс, нужно его отстаивать, нужно над ним работать, вкладывать в него время и деньги.

Босс Тиллерсона не собирается вставать на защиту альянсов Америки. Изменит ли он свое мнение? Неизвестно. Однако ему стоит задуматься над тем, что стабильность этих альянсов — а не их ценность в денежном выражении — является главным мерилом его успеха на должности президента.