Дональд Трамп напугал Восточную Европу своими намеками о крупной сделке, которую он вскоре планирует заключить с российским президентом Владимиром Путиным. Польша, балтийские страны, Украина опасаются, что окажутся обманутыми в этой игре больших игроков.

Но пока в игре остается один из влиятельнейших людей Украины — стальной барон Виктор Пинчук, человек с интересами в России и Америке. В статье для Wall Street Journal он описал собственное видение «Большой сделки». В кратком изложении оно выглядит следующим образом — во-первых, Украина в ближайшем будущем должна остаться в стороне от НАТО и ЕС. Во-вторых, нужно принять аннексию Крыма Россией. В-третьих, нужно пойти на требование Москвы провести выборы в оккупированной русскими промышленной области Донбасс, даже если они никогда не будут честными и свободными и только зацементируют российское господство. В-четвертых, санкции против России нужно отменить. Ввиду войны «мы должны пойти на этот компромисс, чтобы спасти тысячи жизней», пишет Пинчук.

Предложения вписываются в русло времени. Они по вкусу не только предпринимателю Трампу, но и тому европейскому движению, которое простирается от немецкой социальной демократии до Марин Ле Пен. Но являются ли они благоразумными? Пока они отрицают основную проблему. С одобрением оккупации украинских территорий российское вторжение, которое было осуществлено вопреки нормам международного права, будет санкционировано задним числом. Политика насилия получит международное одобрение.

Здесь можно возразить, что такое мышление, хотя и может иметь место, но война в восточной Украине уже унесла жизни 10 тысяч человек, и прагматичный мир не должен рухнуть из-за принципов, которые никто не может реализовать.

Это возражение может иметь силу только в случае, если будут предпосылки для того, чтобы «прагматизм» действительно мог привести к решению. Но в этом можно усомниться, и сомнения связаны с двумя причинами — российская приверженность к договорам и российские планы.

Приверженность к договорам — Россия в ходе украинской войны постоянно нарушала договоренности. С момента установления первой линии прекращения огня в 2014 году, она захватила тысячи квадратных километров. Договоры она высокомерно игнорировала.

Но и то, что известно о намерениях России, дает мало надежды. План компромиссов, который сейчас находит все больше поддержки, работает только тогда, когда цели Путина действительно ограничены только тем, чтобы защитить население пророссийских украинских регионов Донбаса и Крыма от украинского «национализма», которое якобы борется за свои права, а также ограничить экспансию НАТО и ЕС. Если все так, можно надеяться, что будет мир, как только Путин достигнет этих целей.

Но есть признаки того, что российские планы идут значительно дальше, что основная цель Москвы заключается в том, чтобы вернуть целую Украину, колыбель славянского православия в свою гегемониальную систему. Об этом говорят высказывания Путина о так называемой Новороссии, которая как исторический термин охватывает всю Южную Украину, это сожаления о «катастрофе» — распаде Советского Союза. Плюс российское определение «ближнего зарубежья», под которым подразумеваются бывшие советские республики, а также интересы авторитарного путинизма. Именно из-за культурной близости к своему восточнославянскому соседнему народу Россия никогда не могла терпеть того, что в Украине стабилизируется функционирующая, открытая демократия. Такой успех ставил бы под вопрос московский авторитаризм.

Быстрые уступки при такой расстановке интересов был бы противоположностью прагматичной инвестиции в мир. Они бы привели к новому насилию. Ошибка Невилла Чемберлена повторилась бы — как в Мюнхене 1938 года результатом стал бы не «мир для нашего времени, а «война на нашем континенте».

То есть компромиссы неверны не в целом, но поскольку отсутствует повод сделать ставку на верность и веру России, авансы разумны только тогда, когда у России есть причины, чтобы после получения аванса действительно поддерживать мир. Запад мог бы способствовать этому, следуя максиме, которую сформулировал американский президент Теодор Рузвельт: «Говори мягко, но держи в руках большую дубинку». Тот, кто идет на сделку, должен позаботиться о том, чтобы ее соблюдать. Во-первых, нужно укрепить Украину в военном и политическом плане, чтобы ее территория не была легкой добычей для российских военных. Во-вторых, необходимы международные (то есть, американские) гарантии для Украины. Есть надежды, что Трамп этой поймет. Предприниматели знают, что сделки с партнерами с плохой репутацией работают только с теми, кто готов, их реализовать.

Без этой готовности любая уступка будет только подталкивать Россию к тому, чтобы вместо предложенного кусочка отхватить сразу целый торт — Украину или еще больше. Почему бы не Прибалтику? 1945 год вновь возвращается, когда Америка (и Великобритания) в Ялте передали Москве всю восточную Центральную Европу якобы во имя прагматизма.

Почему нет, цинично говоря? Не получила бы спокойствия тогда по крайней мере Германия, защищенная новым железным занавесом на восточной границе НАТО? Этот расчет не сходится, потому что важная составляющая там даже не появляется, а именно — украинское общество. Страна после почти трех лет войны напичкана оружием, настроение — воинственное. Возможно, украинцы не дадут себя просто так продать. Возможно, они будут бороться годы, если Россия пойдет дальше. Возможно, будут миллионы беженцев на пути на Запад.

Именно это — наряду со всеми прекрасными принципами — прагматическая причина, почему Запад не может бросить Украину в дальнейших российских нападках. Последствием может стать новая война, новые испытания. Выдержит ли Европа это, одному Богу известно.