В интервью украинским телеканалам президент Петр Порошенко назвал две альтернативы минским переговорам: военное решение конфликта на Донбассе и открытое наступление на Российскую Федерацию. Глава государства также отметил, что те, кто призывает отказаться от минского процесса, ставят целью отказаться от временно оккупированных территорий Донбасса, используя логику: территории в обмен на мир. Такие заявления противников «Минска» украинский президент назвал безответственными. В свою очередь, политолог и экс-нардеп Тарас Чорновил сказал «Апострофу», что только благодаря дипломатическим переговорам удалось остановить масштабное военное наступление России на Украину. Политолог посоветовал властям Украины начинать военные операции на Донбассе только в том случае, если будут силы провести парад победы не в Донецке и Луганске, а на Красной площади в Москве.

Ударить по «ДНР» и «ЛНР», конечно, можно. И мы ударили тогда, когда были все основания это сделать, когда оставалось две недели в конце июля – начале августа 2014 года для того, чтобы полностью освободить территорию Украины. Фактически День независимости мы должны были праздновать полностью восстановленной территорией украинского государства. Что мы получили в ответ? Прямое вторжение российских войск. Мы получили в ответ Иловайск, перевод из состояния гибридной войны в статус горячей войны, введение большого количества «Градов» на территорию Украины, российской артиллерии, российских войск, установок залпового огня.

Единственный наш успех в том, что удалось втянуться в то, что сейчас некоторые наши «патриоты» пробуют отменить, — в дипломатические переговоры, минский процесс и нормандский процесс. Нам этими переговорами удалось достичь того, что Россия не ввела сюда большие военные соединения. Ведь она не умеет воевать незначительными бригадными группами, она умеет воевать только в таком формате: сначала залетает авиация уничтожает все живое, потом массово накрывает артиллерия, после того уже заходят танки, БТР и тому подобное. Они так воевали всю свою историю, в частности, в Чечне.

В Украине именно благодаря дипломатическим переговорам этого не произошло. Нам удалось и остановить российские войска под Мариуполем, и не дать им развернуться в Славянске, в Краматорске, и где-то сохранить ту линию разграничения, которая выстроилась на тот момент. И хотя мы потеряли территории от Волновахи и до Новоазовска, потеряли некоторые свои лучшие позиции, благодаря которым мы фактически окружили Донецк и Луганск, нам все же удалось отбиться от сил реальной российской армии.

Сейчас необходимо понимать, что полномасштабная война в Луганске и Донецке будет не войной против «ЛНР» и «ДНР». Это будет война против российской армии. Да, ее можно начать. Но, во-первых, те, кто к этому призывают, должны первыми со своими детьми и родственниками записаться в добровольцы и уехать на линию конфликта, первыми встретить удар, первыми погибнуть в первые 20 минут войны. А во-вторых, начинать прямую войну с наступательными операциями против такого врага, как Россия, можно только в одном случае: когда мы можем рассчитывать, что у нас есть силы для того, чтобы провести парад победы не в Донецке или Луганске, а на Красной площади в Москве.

Да, мы когда-то победим. Только к тому времени мы потеряем порядка двух миллионов украинских граждан. Россия потеряет больше, но нас их потери не интересуют. Мы потеряем и целостность государства, и экономически все, что у нас есть.

На самом деле сейчас мы не пошли ни на один унизительный мир, мы постепенно отстаиваем наши территории, сейчас мы не сдали ни одного километра, сколько бы ни было крика, что сдаем Мариуполь или что-то еще. Военная альтернатива минским переговорам — это полный абсурд. Потому что мы воюем не против марионеточных «ЛНР» и «ДНР», мы воюем против российской армии в ее полном составе. И только из-за того, что эти дипломатические усилия остановили возможность прямого наступления, мы имеем гибридную войну, а не открытую.

Что касается второго варианта об отказе от территорий, здесь есть несколько нюансов. Первый — формальный. Любые заявления об отказе от определенных территорий, которые делаются, содержат в себе уголовное преступление, как призыв к нарушению целостности украинского государства. Единственный вариант, когда могут делаться подобные заявления, — это инициирование общенационального референдума по вопросу изменения территории Украины. Только этот единственный вариант допущен украинской Конституцией. Любые другие намеки о том, что нам надо отказаться от Донбасса, без акцентуации именно на референдуме, являются уголовным преступлением. Каждый, кто это говорит, должен сидеть в тюрьме, а не в зале Верховной Рады.

Второй момент. Если бы отказ от территорий гарантировал мир, об этом еще можно было бы думать. Но если мы откажемся от этих территорий, разве это сработает? Они тоже откажутся от претензий на дальнейшее продвижение? Путину нужны несколько депрессивных регионов? Даже не регионов, а районов Донецкой и Луганской областей, которые нужно постоянно финансировать, в которых разгул преступности и которые им создают больше проблем, чем нам? Конечно, это ему не нужно. Ему надо дестабилизировать Украину.

Это будет потеря территорий, которая, по сути, не принесет мира. Ситуация для Украины только ухудшится. Тем более не следует забывать, что основная задача России — впихнуть нам эти территории, а не принять их к себе. И вот здесь сейчас идет борьба за то, на каких условиях эти территории будут возвращены.