Рассекреченные документы КГБ позволяют воссоздать и предпосылки этой аварии, и что случилось собственно 26 апреля 1986 года, и как советская власть боролась — или не боролась — с последствиями аварии на Чернобыльской атомной электростанции.

Такой катастрофы, как чернобыльская авария, не могло не быть. Она была не результатом ошибки оператора, который сделал что-то не то. Это был результат системной ошибки — ошибки, которой была сама советская система. Сооружение Чернобыльской АЭС сопровождалось постоянными проблемами, и об этом докладывалось в сообщениях КГБ руководству партии. Но, как всегда в Советском Союзе, построить хотелось быстрее, чем было запланировано. Каждый хотел выслужиться перед вышестоящим начальником, и поэтому все время ускорялись темпы строительства. Докладные КГБ, которые сопровождали строительство, просто изобилуют сведениями о том, что используются некачественные материалы, о кражах аппаратуры, о том, что вместо нужных труб или кирпича даются другие, и так далее. И все это только для того, чтобы успеть к очередной годовщине.

В конце концов запустили первый энергоблок — и тут же начались проблемы с его работой. У нас есть документы, свидетельствующие о том, что еще до 1986 года на ЧАЭС случилось несколько серьезных аварий. Об этом, конечно же, не знал почти никто. Первое происшествие случилось в 1978 году. Более серьезная авария произошла в сентябре 1982 года. Были аварии и в 1983-м, в 1984-м. И только то, что произошло 26 апреля 1986 года, не удалось скрыть, и о трагедии стало известно всему миру.

В рассекреченных документах КГБ четко видно, какие цели ставила перед собой власть в первые часы, первые дни и первые недели после аварии. Так вот, первой задачей было не спасение людей. Главным своим делом советская власть считала пресечь распространение информации, не допустить, чтобы о трагедии стало известно в Украине, в Союзе и тем более за границей. Именно поэтому откладывалась эвакуация населения (она началась только через 36 часов). Именно поэтому в первые часы после аварии не были сделаны очень важные шаги, которые могли бы облегчить последствия. Все делалось для того чтобы, как говорили тогдашние руководители УССР, не сеять панику.

Вот одна из первых докладных записок КГБ на имя первого секретаря ЦК КПУ Владимира Щербицкого. В ней сообщается, что в 1.25 ночи произошла авария на 4-м энергоблоке ЧАЭС, в результате чего начался пожар, и приведены данные об уровне радиации. Резолюция Щербицкого на этом документе: «Что это означает?» Человек, который должен был принимать решения, просто не понимал, что случилось. От него нельзя было ожидать адекватных действий.

Есть график, по которому видно, что радиационный пик в Киеве пришелся на 11-12 часов дня 1 мая — как раз на тот момент, когда на Крещатике проходила праздничная демонстрация.

Есть документы, показывающие, как КГБ пытался препятствовать распространению информации, как сопровождали иностранных журналистов, в том числе корреспондентов CNN и ABC, как подсаживали им свою агентуру, которая должна была рассказывать, что в стране все спокойно, что власть заботится о здоровье людей и опасаться нечего.

Катастрофа и ее последствия сыграли немалую роль в развале Советского Союза. Советская власть, как любой тоталитарный режим, предлагала человеку договор: в обмен на вашу свободу мы гарантируем вам безопасность и то, что вам не придется брать на себя какую-либо ответственность. (Собственно, эта тотальная безответственность, которая насаждалась в советской системе, и стала главной причиной чернобыльской трагедии.) При этом у людей, которые публично проявляли свою лояльность к системе, была возможность выжить. И как раз эти наиболее лояльные к власти люди больше всего пострадали от последствий аварии на ЧАЭС. Они верили системе, они не верили слухам, не вывозили детей из зоны радиационного заражения, вышли на парад 1 мая... Это привело к потере лояльности. Люди перестали верить власти.

Кроме того, лояльность людей держалась на мифе о могуществе и непобедимости государства. Но авария показала, что государство, утверждавшее, что способно выиграть в ядерном противостоянии, не может справиться с мирным атомом, не может справиться с последствиями техногенной катастрофы. Патерналистское мирооощущение стало разрушаться. Люди вынуждены были спасать сами себя. Расщеплялась сердцевина "совка" — ожидание того, что за тебя все сделает государство.

Был тут и собственно политический аспект. Горбачевская перестройка и гласность поначалу практически не затронули Украину. УССР оставалась заповедником застоя, а Щербицкий был уверен, что может изолировать республику от "вредных влияний" из Москвы. Но чернобыльская авария настолько подточила власть Щербицкого, что в Украине демократизация пошла намного даже быстрее. А без того Горбачев, возможно, долго не удержался бы у власти. Если бы у консервативных сил в московском руководстве была возможность опереться на Щербицкого и его номенклатуру, они могли бы пойти на реванш раньше и энергичнее, чем это случилось в августе 1991 года.

В 1986 году казалось, что мир окончательно разделен. Страны демократического мира чувствовали себя спокойно. Условный железный занавес должен был спасти свободный мир от тоталитаризма. Но, как показала чернобыльская катастрофа, от последствий тоталитарного господства нельзя спрятаться даже за железным занавесом. Информация об аварии стала известна миру уже 28 апреля 1986 года, когда радиационное облако добралось до Швеции. И тогда весь мир заговорил об угрозе, которую являет собой Советский Союз. Таким образом, чернобыльская катастрофа стимулировала влияние свободного мира на процессы, которые происходили в СССР.

Неслучайно сообщения КГБ о зарождении новых протестных движений в УССР приходятся именно на 1986 год. Уже летом этого года появляются сигналы о распространении листовок антисоветского содержания. В 1987 году, к первой годовщине трагедии, готовились массовые акции протеста против сокрытия властями правды об аварии. Власть, конечно, препятствовала этим движениям чекистскими методами. Но это уже был конец советской власти. В 1988 году в Украине началось мощное национально-демократическое движение. Оно состояло из разных течений. Кто-то боролся за права украинского языка и культуры, кто-то за легализацию украинской греко-католической церкви, кто-то ставил перед собой политическую цель создания независимой Украины. Но особенно сильным было экологическое направление — движение тех, кто требовал правды про чернобыльскую аварию и ее последствия.