В ходе недавней «прямой линии» президент Путин сделал неожиданное заявление, на которое среди массы затронутых тем мало кто обратил внимание. Комментируя украинскую ситуацию и ход выполнения Минских договоренностей, он сказал: «Мы готовы всячески содействовать этому процессу. Исхожу из того, что никаких активных боевых действий не будет. Наоборот, у нас не так давно был разговор с Петром Алексеевичем Порошенко, он предложил, это его предложение было, усилить присутствие ОБСЕ, в том числе его предложение, чтобы сотрудники ОБСЕ были с оружием на линии разграничения, и добиться полного прекращения огня. Я считаю, что это правильное предложение, мы это поддерживаем. Но нужно теперь с западными партнерами проработать, чтобы ОБСЕ приняло такое решение, значительно увеличило бы количество своих сотрудников и, если нужно, прописало бы в мандате возможное наличие у них огнестрельного оружия».

Второе Минское соглашение от февраля 2015 года не предусматривало размещение такого контингента. Однако примерно во время его подписания президент Порошенко призвал ввести в Донбасс миротворческие силы ООН, а чуть позже – полицейский контингент Евросоюза. Позднее он от всех таких проектов отказался, заявив, что их организация потребует длительного времени и что задача состоит в незамедлительном прекращении «российской военной агрессии» на юго-востоке Украины. Тем не менее, как стало ясно из приведенного высказывания Путина, недавно эта идея снова всплыла уже в форме «вооруженных сотрудников ОБСЕ на линии разграничения».

Как известно, процесс Минск-2 вот уже год пробуксовывает по всем пунктам, кроме прекращения огня, хотя и это условие регулярно нарушается, в чем стороны всегда обвиняют друг друга. Москва и Донецк с Луганском видят причину в невыполнении Киевом политических статей Минска-2 (изменение Конституции Украины, закон об особом статусе двух районов, порядок проведения там выборов, закон об амнистии).

Со своей стороны, Украина и Запад вменяют России в вину присутствие на украинской территории и участие в конфликте ее войск и военной техники. Москва это категорически отрицает, хотя признает наличие там российских добровольцев и военных отпускников из кадрового состава Вооруженных сил. Их статус неясен. Как сказал о них Путин, эти люди «по зову сердца исполняют свой долг либо добровольно принимают участие в каких-то боевых действиях, в том числе и на юго-востоке Украины».

Понятно, что они «исполняли долг» не с пустыми руками, а с тяжелым вооружением и военной техникой. Президент Путин дал им и другое определение, признав наличие на юго-востоке Украины людей, которые «занимаются решением определенных вопросов, в том числе в военной сфере, но это не значит, что там присутствуют регулярные российские войска».

Передача украинским пограничникам контроля над границей России с двумя непризнанными республиками сняла бы этот вопрос (поскольку свой военный контингент, в отличие от добровольцев, потребовал бы трансграничного материального обеспечения и ротации личного состава). Но Минск-2 предусматривает такую передачу только после выполнения Украиной политических условий. А выполнение последних затруднено украинскими внутриполитическими пертурбациями и мощной кампанией о «российской военной угрозе» (которая, кстати, служит оправданием стагнации антикоррупционных и экономических реформ). В таких условиях отзыв российских добровольцев, как опасается Москва, может повлечь новую попытку Киева решить вопрос военным путем.

Получается замкнутый круг, причем многозвенный. Ведь с тупиком Минского процесса (в котором, отметим, Крым не фигурирует) состыкованы взаимные экономические и политические санкции России и НАТО/Евросоюза, а также опасная эскалация военных учений и рискованных сближений кораблей и самолетов, наращивание военного присутствия по обе стороны общих границ, начало нового витка гонки ядерных и высокоточных обычных наступательных и оборонительных вооружений.

И все это – при наличии явного общего врага в лице международного террористического фронта, борьба с которым требует беспрецедентного объединения усилий цивилизованного мира, которому, как показала сирийская эпопея, мешает конфронтация России и Запада вокруг Украины и в целом на постсоветском пространстве.

Упомянутая Путиным идея Порошенко о размещении «вооруженных сотрудников ОБСЕ на линии разграничения» могла бы дать импульс для того, чтобы начать распутывать клубок противоречий, завязавшийся в последние годы. Однако это предложение украинского лидера требует существенной доработки. Наблюдатели ОБСЕ с огнестрельным оружием будут способны разве что отбиться от малых бандгрупп. Но они никак не смогут гарантировать ни надежного взаимного прекращения огня и отвода тяжелой боевой техники, ни предотвращения возобновления военных действий. Ко всему, ОБСЕ не имеет опыта развертывания вооруженных наблюдателей, не говоря уже о проведении настоящих миротворческих операций, хотя ее документы в принципе это допускают, правда только по мандату Совета Безопасности ООН.

Как убедительно показала история последних двух лет, для надежного прекращения войны на юго-востоке Украины в качестве первого, но необходимого условия реализации Минских соглашений нужна полномасштабная миротворческая операция по мандату Совбеза ООН с привлечением воинских контингентов стран ОБСЕ, оснащенных бронетехникой, артиллерией, вертолетами и беспилотниками, – как было в операции 1999 года в Косове. Но с двумя существенными отличиями.

Во-первых, эта операция не может проводиться под командованием НАТО или Евросоюза, а только под руководством специального штаба СБ ООН или ОБСЕ. Во-вторых, многосторонний контингент должен не оккупировать территорию Донецкой и Луганской республик, а встать в коридоре между двумя линиями прекращения огня, образованными перемириями Минска-1 и Минска-2 (от которых и должны отводиться тяжелые вооружения сторон конфликта).

В составе миротворческого контингента обязательно должны быть российские батальоны, иначе Донецк и Луганск не согласятся на операцию, памятуя, как миротворцы НАТО не предотвратили антисербских погромов в Косове. При таком условии вся граница между двумя этими районами и Россией может быть поставлена под наблюдение инспекторов ОБСЕ – до передачи ее украинским пограничникам после выполнения политических положений Минска-2. Эту границу будут на законных основаниях пересекать грузы и люди, обеспечивающие российских миротворцев. Тогда можно будет начать процесс взаимного снятия связанных с вооруженным конфликтом экономических санкций России и Запада.

Нелишне напомнить, что эта идея возникла не только что. Осенью 2014 года группа российских и американских специалистов обсуждали эту тему в узком кругу на одном финском острове. По итогам дискуссии российские представители обнародовали упомянутую концепцию в прессе, но в тот момент она была отвергнута как Украиной, так и Западом, да и в России не встретила поддержки. Однако, как видно, хорошая идея не умирает – она возрождается, когда для нее созревают политические условия.

Конечно, речь идет о масштабном мероприятии, требующем большой политической воли всех сторон, значительных затрат и организационных усилий. Тем не менее, судя по всему, без этого неизбежна стагнация положения с периодическими вспышками насилия и постоянной угрозой возобновления военных действий. Только на основе прочного мира можно выполнять Минские договоренности и решать вопросы более широкого плана, относящиеся к будущему Украины и ее отношений с Россией, НАТО и Евросоюзом, равно как и отношений между Западом и Москвой.

Прошедшие два года должны были бы убедить всех, кто хочет видеть реальное положение, что невозможно по дешевке, нахрапом, срезая углы, урегулировать этот крупнейший и самый опасный после окончания прошлой холодной войны конфликт между Россией и Западом, который уже втягивает их в новый вариант холодной войны. Прекращение прошлой холодной войны потребовало огромной, многоплановой и многолетней работы заинтересованных сторон. И сейчас пора всерьез приниматься за дело, пока новая холодная война не набрала разгон на десятилетия вперед.

Алексей Арбатов — член научного совета Московского Центра Карнеги.