Происхождение войн
Подавляющее большинство людей — те, кому придется погибать на поле боя или умирать от голода и холода на руинах разрушенных городов — войны не хочет, и никогда не хотело. Тем не менее столетие за столетием войны вспыхивают постоянно — словно длинный кровавый след, они сопровождают всю историю человечества.
Люди боятся новой войны, поскольку понимают, разумом или на уровне подсознания, что человечество так и не отвергло ту доктрину, что становилась причиной войн в прошлом и может привести к новым конфликтам в будущем, — доктрину, согласно которой достижение цели силовыми методами (применением силы против других) считается приемлемым, целесообразным или необходимым и может быть оправдано некими «благими» побуждениями. Одним словом, суть этой доктрины заключается в том, что сила — законный или неизбежный элемент жизни людей и общества.
Возьмем одну из самых уродливых черт современного мира: сочетание лихорадочных военных приготовлений с истеричной пропагандой мира. Дело в том, что у обоих этих явлений один источник — одна и та же политическая философия. Несмотря на свое полное банкротство эта философия — этатизм — по-прежнему преобладает в нашу эпоху.
Рассмотрим природу нынешнего «движения сторонников мира». Проповедуя любовь к человечеству и заботу о его будущем, «борцы за мир» вопят: необходимо прекратить гонку ядерных вооружений, отказаться от военной силы в качестве средства разрешения межгосударственных споров, объявить войну вне закона именем всего человечества. Однако эти организации сторонников мира не противостоят диктаторским режимам, а политические взгляды их участников отражают все оттенки этатистского спектра — от «государства всеобщего благосостояния» и социализма до фашизма и коммунизма. Это означает, что они выступают против насилия в межгосударственных отношениях, но не в отношениях государства с собственными гражданами, что они считают неприемлемым применение силы против вооруженного противника, но не против безоружных людей.
Вспомним о том, что несет людям диктатура: грабеж, опустошение, голод, жестокость, рабский труд в лагерях, камеры пыток, массовые убийства. И все это нынешние «борцы за мир» готовы благословить, или по крайней мере терпеть — под флагом любви к человечеству.
Очевидно, что идейные корни этатизма (или коллективизма) связаны с трайбалистскими представлениями первобытных дикарей, не имевших понятия о правах личности и потому веривших, что племя представляет собой верховную, всемогущую власть, владеющую жизнями его членов и имеющую право жертвовать ими когда угодно и ради всего, что оно сочтет «общим благом». Не зная никаких принципов социального общежития, кроме верховенства грубой силы, они считали, что желания племени ограничиваются лишь его физической мощью, а другие племена воспринимали как законную добычу — их можно было покорять, грабить, порабощать и истреблять. История зарождения всех народов представляет собой череду межплеменных войн и внутриплеменных массовых убийств. И тот факт, что эта первобытная идеология сегодня правит бал в государствах, обладающих ядерным оружием, должен заставить призадуматься каждого, кого волнует выживание человечества.
В основе этатистской системы лежат институционализированное насилие и перманентная гражданская война. Эта система не оставляет людям иного выбора, кроме борьбы за политическую власть — грабь или будешь ограблен, убивай или будешь убит. Когда единственный критерий социального поведения — это грубая сила, а единственная альтернатива сопротивлению — гибель, даже самый ничтожный из людей, даже животное, например, крыса, загнанная в угол, будет драться за жизнь. Если граждане страны низведены до положения рабов, мира между ними быть не может.
Самими кровавыми конфликтами в истории были не войны между государствами, а войны гражданские — между соотечественниками, которые не могли мирным путем добиться законности и справедливости. Вспомните историю всех абсолютистских государств: она то и дело прерывается жестокими восстаниями, — вспышками слепой ярости и отчаянья, без какой-либо идеологии, программы и конкретных целей — подавление которых как правило сопровождалось беспощадным истреблением бунтовщиков.
В рамках полномасштабной диктатуры порождаемая этатизмом «холодная» гражданская война обретает форму кровавых чисток, в ходе которых одна шайка бандитов свергает другую — как это было в нацистской Германии и Советской России. В условиях смешанной экономики она выливается в борьбу между группами интересов, лоббирующих принятие таких законов, которые позволили бы одной них в принудительном порядке получать преимущества за счет всех остальных.
Уровень этатизма в политической системе страны определяется степенью, в которой она делит общество на соперничающие банды и натравливает людей друг на друга. Когда нарушаются права личности, невозможно определить, что кому причитается по справедливости, насколько оправданы чьи-либо притязания, стремления и интересы. В результате единственным критерием становится та самая трайбалистская концепция: ваши желания ограничиваются лишь мощью вашей банды. Чтобы выжить в рамках такой системы, люди вынуждены относиться друг к другу со страхом и ненавистью, должны уничтожать друг друга; это система тайных козней и заговоров, сделок, «услуг за услугу», предательств и внезапных кровавых переворотов. В такой системе нет места братству, безопасности, сотрудничеству и миру.
Этатизм — и в принципе и на практике — ничто иное, как власть банды. Диктатура — это банда, присваивающая себе плоды продуктивного труда граждан страны. Когда же правитель–этатист полностью истощает экономику собственного государства, он нападает на соседей. Это единственный метод, позволяющий ему оттянуть коллапс и продлить собственную власть. Государство, нарушающее права собственных граждан, не будет уважать и права соседних стран. Те, кто не признает права личности, не признают и права страны, ведь страна — это лишь совокупность индивидов. Этатистскому государству нужна война, свободной стране — нет. Этатистская система живет грабежом, свободная страна — производством.
Вспомним: все крупнейшие войны в истории начинали страны с контролируемой государством экономикой, нападавшие на более свободные государства. Так, Первую мировую войну развязали кайзеровская Германия и царская Россия, втянув в нее своих союзников. Вторую мировую войну начал альянс в составе нацистской Германии и Советской России, вместе напавших на Польшу.
Заметим также, что в ходе Второй мировой войны и Германия, и Россия захватывали в оккупированных странах целые предприятия, демонтируя и вывозя их оборудование, а самая свободная из стран со смешанной экономикой — полукапиталистические Соединенные Штаты — отправляла союзникам по ленд-лизу товары на миллиарды долларов, в том числе оборудование для целых заводов. (Подробный, документированный рассказ о масштабах грабежа, осуществлявшегося Россией, см.: Keller W. East Minus West = Zero. N.Y.: G.P. Putnam's Sons, 1962.)
Германии и России нужна была эта война; Соединенные Штаты в ней не нуждались и не получили от нее никаких выгод. (По сути в экономическом плане Америка ее проиграла, хоть и победила на поле боя: в наследство от войны ей достался гигантский государственный долг, которой только увеличивается из-за абсолютно безрезультатной помощи бывшим союзникам и противникам, оказываемой до сих пор). Тем не менее именно против капитализма выступают нынешние борцы за мир, а этатизм поддерживают — во имя мира.
Капитализм по принципу laissez–faire — единственный общественный строй, основанный на признании индивидуальных прав, а значит, единственный строй, исключающий силу из общественных отношений. По самому характеру своих основополагающих принципов и интересов это единственный строй, препятствующий войнам.
У людей, которые могут свободно заниматься производством, нет стимулов для грабежа; от войны они не только ничего не выигрывают, но и очень многое теряют. В идеологическом плане принцип соблюдения прав личности не позволяет людям обеспечивать себе средства к существованию силой оружия — как внутри собственной страны, так и за ее пределами. В экономическом плане войны сопровождаются большими расходами: в рамках свободной экономики, где богатства находятся в частной собственности, расходы на войну извлекаются из доходов граждан — и это невозможно скрыть из-за отсутствия непомерно раздутой государственной казны. И гражданин не может надеяться компенсировать свои убытки (в виде налогов, перебоев в работе бизнеса и уничтоженного имущества) в случае победы. Таким образом личные экономические интересы делают его сторонником мира.
В условиях этатистской экономики, где богатства «принадлежат обществу», у гражданина нет экономической заинтересованности в сохранении мира (его доходы — лишь капля в «общем котле»), а война дает ему надежду (ложную) на увеличение подачек со стороны его хозяев. В идеологическом плане он приучен смотреть на людей как на жертвенных животных, и сам является одним из них: он не понимает, почему граждан другой страны нельзя убивать на том же алтаре во благо того же государства.
На протяжении всей истории человечества главными антагонистами были торговец и воин. Поле битвы — не место для торговли, заводы не работают во время авианалетов, руины не приносят прибыли. Капитализм — это общество торговцев, и за это его осуждает всякий потенциальный бандит, считающий торговлю «своекорыстной», а завоевания — «благородным делом».
Все, кого действительно заботит сохранение мира, должны понять: именно капитализм дал человечеству самую длительную в истории эпоху мира, лишенную вооруженных конфликтов, охватывающих весь цивилизованный мир, — период с окончания наполеоновских войн в 1815 году до начала Первой мировой войны в 1914-м.
Необходимо помнить, что политическое устройство в XIX веке представляло собой не капитализм в чистом виде, а смешанную экономику. Составляющая, связанная со свободой, однако, в ней преобладала: ни до, ни после человечество не подходило так близко к «эре капитализма». Однако этатистская составляющая постоянно разрасталась и в XIX веке, и к 1914 году, когда она привела к мировой катастрофе, участвовавшие в войне государства уже проводили в основном этатистскую политику.
Подобно тому, как внутри отдельных стран все беды, порожденные этатизмом и государственным контролем, приписывались капитализму и свободному рынку, в международных отношениях печальные последствия этатистской политики также приписывались влиянию капитализма. Такие мифы, как «капиталистический империализм» и «военные прибыли», или представления о том, что капиталистические державы военными методами борются за «рынки», — примеры поверхностности или недобросовестности публицистов и историков этатистского толка.
При капитализме основа внешней политики — это свобода торговли, т.е. устранение импортных барьеров, протекционистских тарифов, особых привилегий, открытие торговых путей планеты для свободного международного обмена и конкуренции между гражданами всех стран, действующих напрямую. В XIX веке именно свобода торговли освободила мир от пережитков феодализма и этатистской тирании абсолютных монархий.
«Британскую империю, как и Римскую, мир принял потому, что она направила энергию людей в сферу предпринимательства и коммерции. Хотя в Ирландии по-прежнему в значительной степени сохранялось — с ужасающими результатами — репрессивное (декретное) правление, в целом «невидимыми» экспортными товарами Англии были закон и свободная торговля. На практике, пока Англия правила морями, любой человек мог отправиться куда угодно с товарами и деньгами, и чувствовать себя в безопасности». (Paterson I. The God of the Machine. Idaho: Caxton Printers, 1964. P. 121; 1-е изд. - 1943).
Но, опять же, как это произошло с Римом, когда репрессивный элемент английского государства со смешанной экономикой усилился настолько, что стал преобладать в его политике и придал ей этатистский характер, империя распалась. Ее скрепляла воедино не военная сила.
Капитализм завоевывает и удерживает рынки за счет свободной конкуренции — как внутри страны, так и за рубежом. Рынок, завоеванный военной силой, может представлять ценность (временную) лишь для тех участников смешанной экономики, которые стремятся закрыть его для международной конкуренции, ввести ограничительное регулирование и тем самым насильственным путем получить особые привилегии. Та же категория бизнесменов, что добивается для себя особых преимуществ руками государства в собственной стране, пытается заполучить «особые» рынки сбыта — руками того же государства — за рубежом. За чей счет? За счет подавляющего большинства бизнесменов, оплачивающих подобные авантюры своими налогами, но не получающих от них никакой выгоды. Кто оправдывает подобную политику и убеждает общество в ее необходимости? Этатисты-интеллектуалы, состряпавшие понятия «общественных интересов», «национального престижа» и «особой миссии».
Во всех странах со смешанной экономикой реально наживаются на войне именно люди этого типа, обладающие политическим влиянием, сколачивающие состояния благодаря тому, что находятся в фаворе у государства во время войны и после нее, — состояния, которые они не нажили бы в условиях свободного рынка.
Вспомним, что граждане — богатые или бедные, бизнесмены или рабочие — не имеют полномочий, чтобы начать войну. Эти полномочия — исключительная прерогатива государства. И какой же тип государства с большей вероятности ввергнет страну в вооруженный конфликт — государство с ограниченными полномочиями, связанное конституционными рамками, или «неограниченное» государство, открытое для давления со стороны любой группы, идеологически или практически заинтересованной в войне, государство, способное привести армию в движение по любому капризу своего главы?
Однако нынешние «борцы за мир» поддерживают отнюдь не первый тип — ограниченное государство.
(Нечего и говорить, что односторонний пацифизм — не более чем «приглашение» к агрессии. Подобно тому, как индивид имеет право на самооборону, обладает им и свободная страна — в том случае, если на нее напали. Но это не дает ее правительству права вводить всеобщую воинскую обязанность — самое вопиющее нарушение права человека распоряжаться собственной жизнью. Причем нравственные и практические соображения в данном случае не входят в противоречие: армия, комплектуемая на добровольной основе, является и самой эффективной — об этом говорят многие авторитетные военные специалисты. В любой свободной стране всегда найдется достаточно добровольцев, если на нее нападут иностранные агрессоры. Но мало кто захочет добровольно участвовать в авантюрах вроде Корейской и Вьетнамской войн. Без призывной армии государства с этатистской и смешанной экономикой попросту не в состоянии проводить свою внешнюю политику.)
Пока страна остается хотя бы полусвободной, выгодоприобретатели смешанной экономики не становятся источником милитаристского влияния на политику, и главной причиной войн, в которых стране приходится участвовать, являются не их интересы. Они остаются лишь политическими «мародерами», наживающимися на преобладающей в обществе тенденции. Порождают же эту тенденцию в первую очередь интеллектуалы — сторонники смешанной экономики.
Обратим внимание на связь между этатизмом и милитаризмом в истории общественной мысли XIX-XX веков. Подобно тому, как демонтаж капитализма и «возвышение» тоталитаризма были вызваны не действиями бизнесменов или рабочих и не чьими–либо экономическими интересами, возрождение доктрин, обосновывающих вооруженную экспансию и военные «крестовые походы» во имя тех или иных «идеалов», стало результатом убежденности интеллектуалов-этатистов в том, что «благих целей» можно достичь силой.
В США дух националистического империализма утверждали не правые, а левые, не большой бизнес, а реформаторы-коллективисты, влиявшие на политику Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона (подробнее об этом влиянии см.: Ekirch А., jr. The Decline of American Liberalism. N.Y.: Longmans, Green, 1955).
Профессор Экирх отмечает: «Когда прогрессисты все активнее выступали за воинскую повинность и брали на вооружение концепцию „бремени белого человека", в этом со всей очевидностью проявлялся тот же патернализм, что был свойственен их законам об экономической реформе. Как утверждается в одном недавно вышедшем труде по истории внешней политики США, империализм стал „бунтом" против целого ряда ценностей традиционного либерализма: „Дух империализма возвышает долг над правами, коллективное благо над личными интересами, героические ценности над „меркантильными", действия над логикой, естественные импульсы над голым разумом"» (Ibid. P. 189; цитируется: Osgood R.E. Ideals and Self-Interest in America's Foreign Relations, Chicago: University of Chicago Press, 1953. P. 47).
О Вудро Вильсоне профессор Экирх пишет так: «Вильсон, несомненно предпочел бы, чтобы рост внешнеторгового товарооборота США происходил за счет свободной международной конкуренции, однако из-за собственного мировоззрения, основанного на морализаторстве и чувстве долга, он с легкостью признал прямые интервенции Америки в качестве законного средства обеспечения национальных интересов» (Ibid. P. 199.) И еще: «Он, похоже, был убежден, что на США лежит особая миссия по распространению своих институтов — которые Вильсон считал либерально-демократическими — в не столь „просвещенных" регионах мира» (Ibid.). Нагнетать в миролюбивой стране истерию вооруженного «крестового похода» Вильсону помогали не сторонники капитализма, а «либеральный» журнал New Republic. Его редактор Герберт Кроули (Croly) прибегал к таким аргументам: «Американской нации необходим бодрящий эликсир серьезного нравственного предприятия».
Подобно тому, как «либеральный» реформатор Вильсон втянул Соединенные Штаты в Первую мировую войну «ради защиты демократии во всем мире», другой «либерал» и реформатор — Франклин Д. Рузвельт — добился участия Америки в следующем мировом конфликте под лозунгом «четырех свобод». В обоих случаях подавляющее большинство «консерваторов» и представителей большого бизнеса выступали против, но их заставили замолчать. Накануне вступления США во Вторую мировую войну их всячески клеймили, называя «изоляционистами» и «реакционерами».
Однако результатом Первой мировой войны стало не торжество демократии, а появление трех мощных диктаторских режимов: советского в России, фашистского в Италии и нацистского в Германии. Вторая мировая война, аналогичным образом, не утвердила повсюду «четыре свободы», а ввергла треть населения планеты в коммунистическое рабство.
Если бы целью сегодняшних интеллектуалов действительно было сохранение мира, провал такого масштаба и факты, свидетельствующие, что его результатом стали страдания неисчислимого множества людей, должны были бы заставить их поразмыслить и пересмотреть свои этатистские постулаты. Однако они остаются слепы ко всему, кроме собственной ненависти к капитализму, и теперь утверждают, что «войны порождает бедность» (и этим их оправдывают). Но вопрос должен звучать по-иному: а что порождает бедность? И если мы оценим ситуацию в сегодняшнем мире и оглянемся назад, в историю, станет ясно: уровень материального процветания в той или иной стране определяется уровнем свободы.
Еще один модный сегодня тезис — сетования на то, что мир разделен на «сытых» и «обездоленных». Так вот: «сытые» — это свободные, а «обездоленные» — это те, у кого свободы нет.
Тот, кто хочет противостоять войне, должен противостоять этатизму. Пока люди придерживаются трайбалистского постулата о том, что индивид — лишь «пушечное мясо» коллектива, что одни вправе управлять другими силой и что все это оправдывает некое предполагаемое «общее благо», мира не будет — ни внутри стран, ни между народами.
Ядерное оружие действительно делает мировую войну настолько ужасной, что о ней трудно даже помыслить. Но человеку все равно, от чего он погибнет — от ядерной бомбы или обычной, начиненной динамитом, или просто от удара палицей. Количество других жертв и масштаб разрушений ему тоже безразличны. Есть нечто непристойное в том, что некоторые измеряют ужас количественно, что они готовы послать определенное число молодых людей на смерть ради своего племени, но поднимают крик, когда гибель угрожает племени в целом. Более того, они готовы равнодушно смотреть на истребление беззащитных людей, но выступают против войн между вооруженными до зубов государствами.
Пока людей порабощают силой, они будут сопротивляться любым оружием, которое у них есть. Если нацисты ведут человека в газовую камеру, а коммунисты — на расстрел, и никто не поднимает голос в их защиту, ощущает ли эта обреченная жертва любовь ко всему человечеству и заботу о его выживании? Может быть куда естественнее для нее будет мысль о том, что человечество, пожирающее само себя, недостойно существования?
Если ядерное оружие представляет такую опасность, что человечество больше не может позволить себе вести войну, значит, оно не может больше позволить себе и этатизм. Ни один человек доброй воли не должен отягощать свою совесть поддержкой применения силы — ни внутри одной страны, ни в международных отношениях. Все, кого действительно волнует мир, — те, кто любит человечество и не хочет, чтобы оно погибло — должны понять: объявить вне закона войну можно только одним способом: объявив вне закона силу.
Айн Рэнд (Ayn Rand), урождённая Алиса Зиновьевна Розенбаум — американская писательница и философ, создатель философского направления объективизма. Автор романов «Атлант расправил плечи», «Источник» и др.
Источник: The Roots of War // The Freeman. Vol. 16. № 11 (November 1966).
